Лазарь решительно отказал тем мальчишкам, что просились идти с ним.
- Вы нужны здесь, - внушал он им. - Ваше дело - стеречь свой дом. А там вы ничем не поможете и лишь зря погибнете. Нужны доспехи, доброе оружие... Оставайтесь дома! Конечно, он не сказал, что сами они идут навстречу почти верной гибели – нежить Си-Кафа будет штурмовать город, покуда все его защитники не полягут, или у него самого не останется ни единого воина.
Не давая себе отдыха, они поскакали на север. Места за озером Херитэйдж лежали обжитые, здесь теперь поселилось немало эльбомитцев, и теперь друзья ехали прямо под заткавший полгоризонта дымный шлейф, - крестьяне сжигали свои пожитки и отправлялись на север, - к твердыне. Дни стояли сумрачные, бессолнечные и безрадостные. Друзья ехали, почти не разговаривая, мысль была одна – успеть до начала битвы, - не упустить возможности защищать стены города. Сперва им открылись Пограничные Холмы, три высокие остроконечные башни, сложенные из белого камня - сейчас закопченные, выжженные изнутри. Одну из них уже разносили по камню, - отвозили пригодный материал в город.
Анарион и впрямь поражал воображение. Ордена трудились недаром. По высоте бастионы города превосходили даже стены столицы; ворота, заключенные между двумя мощными башнями, были ни много ни мало, а каменные. По верху смыкающихся у прохода стен, Лазарь не увидел привычных зубцов - там тянулся ряд темных бойниц, перекрытых сверху гранитными блоками. Казалось, невозможно взять эти стены обычным приступом - с помощью осадных машин и штурмовых лестниц. Но… нежити это и не понадобится. Еще более удивительным оказалось то, что ворота были широко распахнуты и в них сплошным потоком вливался народ. На восток тянулась угрюмая равнина, внезапно прерываемая быстрым течением реки, - и крепость стояла именно там, где был единственный и возможный мост – переправа через водный поток. Вверх и вниз, дальше, по реке – переправиться было бы невозможно, - тем более, армия, идущая на город, - не умеет плавать. И вот теперь Анарион стал прибежищем не только воинов, - отчаянных храбрецов, - но и самых обычных беженцев, и простых крестьян, - что верили в неприступность цитадели. Шли мужики и бабы великих степей Эльбомита – в этот трудный час народам нужно было объединиться. Шли уцелевшие в бесчисленных отчаянных боях горцы, что стерегли до этого проходы в горах Нороквайл. Шли жители Велфариона - и воины, и крестьяне, и горожане. Шли элтиры, мелькнуло даже несколько рыцарей дефару - ураган войны застиг их на севере Форо и, подхватив, понес с собой, вместе с отступающей и уже разбитой армией княжеств северного Хелека.
- Неужто все твердыни пали? – прошептал Лойд.
- Не удивлюсь - мрачно ответил Лазарь. Они присоединились к потоку входящих. В воротах несказанной толщины и крепости стояла стража, из Элтиров, в доспехах, с копьями. Часовые окидывали каждого внимательным, пронзающим взглядом, и компания поняла, что вражеским прислужникам в твердыню не пробраться. Они ступили на мощенную серым камнем мостовую.
Воздух казался другим. Невесть откуда взялось закрытое вне города тучами солнце, дробясь и сверкая на бесчисленных гранях хрустальных глыб, вделанных в стены домов и шпили башенных крыш. Любоваться этими красотами, к сожалению, времени не было.
- Где тут какой-нибудь воинский начальник? - спросил Лойд у дозорного мастера волны. - Мы хотели бы знать свое место на стенах.
- Обороной руководит Дайран Курудин, - посланник Альдорана. Его вы можете найти в палатах врачеванья, - говорившим оказался не высокий юноша, совсем еще мальчик, но, тем не менее, причисленный в состав своего ордена и вот теперь, - осмелевший встать на безнадежную защиту города.
Лазарь кивнул, - и зашагал вперед, не желая более задерживать толпу. Следом за ним поспешил Лойд, - уроженец Влкара, - маленькой деревни на самом юге Эльбомита, - и Сун, молчаливая тонкая девушка с диковинным мечом и столь же необычной внешности.
- Реннаи альт’иэс корона, - произнесся вдруг, очень знакомый голос, и Лазарь замер, не в силах поверить - Кумал?
Кумал, Ольдрогунд и Макрин в полном составе! Друзья обнялись.
- Хвала вечным звездам, вы живы! - воскликнула Макрин, обвив руками шею Лазаря. Сун едва заметно улыбнулась, - покалеченная спина, выбитый левый глаз и отрезанный в свое время язык, превратили былую красавицу в суровую молчаливую и холодную ко всему воительницу. Ко всему, но только не к, теперь уже родным, сердцам.
Страх и волнение исчезли. Встретившиеся после показавшейся всем очень долгой разлуки, они пошли куда глаза глядят - в глубь городских улиц, говорили и никак не могли наговориться. Висдомильцы, Кумал и Ольдрогунд не скрываясь, улыбались шутками Макрин, - Лазарь, будучи весьма суровым и сдержанным, теперь даль волю своей скрытой теплоте. Сун и Лойд шли последними, - молча слушали. Сун, потому что была нема, - а Лойд видимо молчал из-за нелепой вежливости.
Мощеный подъем к корпусу Элтиров, где сейчас были сооружены палаты для раненых, сворачивал то налево, то направо, - всякий раз пронизываясь сводчатым туннелем в теле исполинского холма, что возвышался в центре крепости. Там на вершине стояла цитадель, - последний оплот, если стены рухнут и пустят врагов внутрь. На четырех башнях реяли различные стяги, - знамена защитников Анариона, - вот Велфарионский дракон, окруженный пламенем, - вот Эльбомитский Рабидаш на золотистом поле, а вот перекрещенные мечи и щит ордена Дефару; были и другие, но они десятнику были не знакомы. Последний проход, - туннель, - выводил людей на площадь, пред чугунными воротами цитадели, - сейчас наполненной народом. За воротами тянулся черный проход, озаренный светильниками. Люди. Большинство, славные мужи в сверкающих доспехах, верхом на могучих Рабидаш. Шагали стройной шеренгой элтиры, - мастера волны. Их оперенные шляпы и диковинные наряды больше подходили для славного карнавала, нежели для настоящей войны. Так думал Лазарь, ибо ему еще ни разу не доводилось видеть их в бою. Людей, казалось, было много, - и не скажешь, - что война вот – вот начнется. На самом же деле, город хирел день ото дня, и народу здесь уже обитало вполовину меньше прежнего. Зажиточные горожане уже давно убрались подальше на запад, - в столицу, и еще дальше. Многие искали укрытия в Сансеторе. Жители Висдомиля, сразу же, перебрались на родину под защиту своих правителей, и не было им ни забот, ни опасений. Редкий случай, Кумал и Ольдрогунд, - решившие остаться и сражаться бок о бок с друзьями. Вокруг площадь окружали скучные хоромы, над дверьми и арками которых были искусно высечены древние рунические надписи, - видимо имена владельцев. Но сейчас там царила тишина, никто не всходил по широким ступеням, и ничей голос не раздавался в опустевших покоях, ничье лицо не появлялось в ослепших окнах.
Внезапно, солнце вновь выглянуло из-за свинцовых туч и озарило камень на гладких стенах и колоннах, - ярко блеснула замковая крепь. Все шестеро, протискиваясь сквозь толпу, подошли к воротам. Стражи у ворот были поголовно Элтирами, в причудливых уборах, - в глазах их читалась беспросветная скорбь и боль утраты. Но выглядели они весьма мужественно и смело, - посмотришь на них вот так, - на их озаряемые солнцем лица, - да и покажется, что ничего страшного не случится. Этого просто быть не может! Лазарь чуть поклонился. Их появлению и просьбе войти внутрь, никто вовсе не удивился, молча, пропустили. Группа быстро зашагала по черным плитам двора, наклоняя головы в низком и полутемном проходе. Выбежали на внутреннюю площадь, - скучно стоял молчаливый фонтан, - он давно высох и был заброшен птичьим пометом. Вокруг суетилось еще несколько стражников. Вскоре, они вступили под высокие своды, в гулкую полутьму – шумно ступая по длинным и почти пустым покоям. Шаги их эхом раздавались вокруг. А вокруг молчаливо смотрели суровые изваяния. Кто они, Лазарь не знал, - наверное, короли Велфариона, а может кто иной. Страна, в которой он оказался, - еще месяц назад была для него кровным врагом, и получилось так, что её история почти не интересовала его и по сей день. Оказались в конце, - у еще одних арочных дверей. Растворились они словно бы сами собой, и компания увидела огромный чертог с узкими стрельчатыми окнами по обеим сторонам, за беломраморными колоннадами. Пышные капители украшались узорным переплетением диковинным цветков и морд странных существ, - высокий мозаичный свод отливал серебром, тусклым и потемневшим. Ни занавесей, ни гобеленов, - по краям зала – многочисленные койки и кровати, по середине проход, где и ходили немногочисленные врачи – командиры. Их было немного, - Сун насчитала шесть. Всего шесть опытных лекарей на десятки и десятки нуждающихся в помощи. Лазарь и сам был не дураком в знахарстве, но решительно желал сражаться, а не просиживать штаны здесь, в стенах крепости. Поэтому и промолчал.
Дайран Курудин, высокий черноволосый воин, вдвое моложе Лазаря, со свежим рубцом на лице, не потратил на них много времени. Друзья узнали, на какой участок стены они должны явиться, и уже собирались, откланявшись, направиться к назначенному им месту, как элтир поднял на них самую малость потеплевший взгляд:
- Вы очень смелы! Не уходите, хотя знаете, что конец наш близок... Эх, если бы все были такими, как вы!..
Курудин был прав, - многие входили в Анарион, чтобы затем продолжить бежать на запад – подальше от собирающегося мрака на востоке. Лишь отчаянные храбрецы, уже потерявшие все, чем дорожили, - оставались. Оставались и просто безумцы, или искатели славы. Никто не задерживался в стенах цитадели, исходя из чувства долга, чести или других понятий, потерявших сейчас всякий смысл. Большинство пыталось спасти собственную шкуру, - бежали. Но, как верил сам Дайран Курудин, - стоит собраться всем воедино, как, ни одно зло, и никакая сила не сможет сокрушить созданную армию.
По дороге они ни разу не взглянули друг на друга, и ни единым словом не обмолвились. Влажный ветер проводил их к воротам, через крепостную площадь, в проулок, стесненный высокими каменными строениями. Они свернули несколько раз и очутились перед домом у западного подножия холма. Широкая каменная лестница вела на второй этаж, они вошли в светлый и просторный покой. Солнце уже струилось сквозь золотистые занавеси. Мебели почти не было, - высокий столик, два табурета. Несколько скромных коек вдоль, - скамеечка на балконе, что выглядывал на пустое пространство перед воротами Анариона. Кровати были застелены чистым бельем, - а возле них кувшины с прозрачной водой и умывальные тазы. Чистая, убранная комната, - не пожалуешься. Сун быстро оказалась на одной из кроватей, - быстро сняла с себя верхнюю одежду, - обнажила изуродованные огнем плечи, Лазарь тихо пристроился на балкончике, - раскуривал трубку. Вместе с ним отправился и Лойд, - Макрин заняла умывальник, - приводила лицо в порядок, - смывала набежавшую сажу от недавней битвы в бушующем пожарище. Два брата, Кумал и Ольдрогунд бродили по комнате, - изучая. Потом наконец-то сели на свободные кровати и быстро задремали. День начал медленно клонится к вечеру.
С наступлением сумерек, к ним в дом пожаловали гости. Сначала только двое, а затем целая толпа народу, принесшая с собой не маленький деревянный стол. Рыцари Велфариона, земляки Сун из поющих лесов Госинрон, смуглые лучники Сансетора с набеленными лицами и был еще один, странный такой, поседевший уже воин, суровый, с бердышом на спине. Он показался до боли знакомый Лазарю, - но так и не вспомнил, кто он, печальный и пропитанный чем-то таким родным. Принесли хлеба, масла, сыра и яблок. Конечно же, не обошлось без доброго пива, что принесли, а потом и остались, низкорослые жители Тангарских Гор. Всё разложили и разлили в аккуратные намытые деревянные миски и кружки.
Они ели, пили и разговаривали о Велфарионе, о здешних делах и обычаях, - уроженцы Сансетора поведали о своем, и каждый, - старался хоть чем-то выделить свою родимую землю. Говорили, и прочие все больше изумлялись сами себе, - как же мало они знают о соседних краях. Все растеряннее они смотрели друг в друга, - беседы приводили их к грядущей опасности.
- Помню, шли в безумный поход, - говорил Лазарь, потягивая свою трубку, - отвоевывать деревню одну. Нас – семеро, - врагов десятки, – хохот сопровождал его речь, но совсем не обидный. Многие уже были подвыпившими. – Еще, не доходя до места решающей схватки, - встретилась нам девчонка, - забрала одного из наших, - и с тех пор, никаких вестей от них. А насколько я помню, - не простая то девчонка была, - важная.
- Да, забрала Врана и ускакала, – вступилась в беседу румяная Макрин. – Гадай, не гадай, - а обещали привести подмогу нашим землям.
Некоторые шутливо покачали головой, - большинство уже давно смерилось со скорой гибелью, теперь обращая все в пьяную шутку. И лишняя весть о, пускай и слепой, надежде – разрезало сердце пополам.
До поздней ночи сидели они. И потом только тихо разошлись.
Солнце уже поднялось высоко, и туманы у берегов рассеялись. Последние клочья ночи рваными облаками проносились на восток, - и на резком, порывистом ветру бились и трепетали стяги цитадели. За городом, сколько охватывал человеческих глаз, серела и блистала огромная излучина Великой Реки Благородства, - её южный край еще терялся в отступающей туманной дымке. На улице уже топтались конные, шагали стражники, суетливо бегали горожане, - все до единого, уже просвещенные на счет грядущего сражения с полчищами тьмы. Двигались в три ряда, упряжки, разноцветные фургоны, - крестьяне искали защиты под стенами города. Убегать куда-то еще, у них уже не было ни сил, ни времени.
- Кто хотел, уже ушел. – мрачно молвил Агрхат, что появился в доме Лазаря вчера вечером. – Уходят в долины туманов, за той стороной Великого Плато. Там, - безопасно. Старики и женщины с детьми, - вот они, - последние обозы.
Сидели они на балкончике, оба курили трубки. Макрин крепко спала, пронизывающая тело, боль Сун спать не давала, - девушка молчаливо стояла на крыльце. Висдомильцы ушли на стены, - смотрели на место, где им предстоит сражаться. Лучнику это принципиально важно, - обзор, открытость ветру, - высота зубцов. Лойд разговаривал с парой конных, что пересекали площадь у ворот.
Агрхат вздохнул.
- Детей у нас тут всегда было маловато, а теперь остались только мальчишки постарше, которых и насильно не вывезешь. Вот, как мой сын… Ладно, может на что и сгодится.
Помолчали, Лазарь тревожно глядел на равнину, что открывалась за неприкрытой аркой ворот, будто ожидая появления чернеющих рядов нежити.
- Как говорят элтиры, дефару, - вновь продолжал копьеносец. – Немного их должно придти. И десяти тысяч то не набирается, - остатки передового воинства, что догоняло отступающих. А сколько их через горы переберется?.. И того меньше.
Лазарь кивнул, еще от горцев он узнал, что наступающая нежить вчетверо меньше ожидаемых изначально сил. Переход через Нороквайл дался им нелегко, хранители перевала устроили им там настоящую мясорубку, взорвав единственные переходы и похоронив тысячи тел под гнетом огромных валунов.
- То..чно! – Лазарь осекся, поглядел в небо, на его восточные края, что можно было увидеть, из-за городских стен. Там простерлась необъятная и даже зловещая тень, - настоящий мрак клубился пучками, словно перед лютой грозой. Может, это замыкали окоем темные горы, щербатые гребни которых расплывались в туманной дали, а может и действительно – надвигалась самая обыкновенная гроза, - дождь. Дождь. По слухам, все города накануне жуткой жатвы переживали страшной силы ливень, что сводил с ума людей, заставлял их плакать, а более стойких пригибал к земле, заставляя тех закрывать голову руками. Страшные это были тучи, - не настоящие, словно искусно вырезанные, нет, - нарисованные рукой безумного художника. Чернее черного, они нависали там далеко, в горах, расплываясь на запад, разгоняя в стороны солнечные и радостные просветы.
- Когда начнется? – спросил Лазарь. – Думаешь, со дня на день? Я ночью видел, как зажигались огни, там на востоке. Явно, знак, что война началась. Хотя, вот день разгорается, а вроде тихо все.
- У Него все готово, - вот и тихо, - сказал Агрхат. – А огни в горах, это да. Наши зажигают, - следопыты, - горцы.
- Я думал, они все уже давно сюда перебрались.
- Не все, настоящих горцев не одна нежить, даже мудрый маг не отыщет в их крепях. Укроются, затаятся, - и еще знаки подавать будут, - идет нежить, идет.
Так говорили два десятника, один – из Велфариона, второй – из степей Эльбомита. А нынче, судьба у всех оказалась одна, тень нависла над всем Целеборном, - и либо выстоять пред ней, либо сгинуть. Смысла прятаться, и враждовать между собой, - нет. Если Анарион падет, так ведь есть и другие крепости? Но, если падет этот много - башенный град, - то кто, же выстоит? Оба посмотрели на мощные стены, гордые башни, бьющиеся с ветром стяги, на солнце высоко в небе, а затем на восток, - откуда пучками наплывал всеобъемлющий мрак. И всякая надежда пропала, едва успев зародиться. Внезапно, - задул недобрый восточный ветер. Навевало с запада, а тут вдруг, и порывом дунуло с другого берега реки. По городу пролетела странная белесая тень, целый образ, сотканный туманом, мраком и холодом. Тень эта поднялась до самой верхушки холма и растаяла, словно видение, - там, на площади молчаливо стоял Дайран Курудин. Стоял пред сотней других Элтиров, что на пару со своими покемонами, гордо слушали напутствие от товарища. Сам же командор, высоко поднял посох в небо, - на краешке его лезвия ярко блеснуло солнце, его Туранитар грозно прорычал, - а могущественная дружина мастеров сделала шаг вперед и нараспев прочитала «Хадоу ва-варе ни-ари!» Прогремели фанфары, донося радостный звук до ушей Лазаря и Агрхата, что было, испугались появления загадочного ветра у подножия западного склона.
Рыцарь что-то воодушевленно говорил, - Лазарь взглянул на него. Высокий, горделивый, - как все здешние, и еще глаза блестят, - не терпится в сечу. «А я куда лезу?», - вдруг подумалось десятнику, - «Затаится в степях, подготовить народ, - дать отпор там, - свежими силами тильдроков ударить по ослабевшим рядам не мертвых… Нет… Что бы там ни случилось, прежнего Целеборна более не станет, - теперь это одна страна, многонациональная, - единая.» Лазарь улыбнулся навстречу своему собеседнику.
- Я буду рад биться вместе с тобой, Агрхат, - протянул он руку.
- Это честь для меня! – и они совершили крепкое мужское рукопожатие. Ночь будет непроглядной.
Было по-прежнему солнечно, но в воздухе стояла дымка, и парило по-настоящему, - процветала непреодолимая духота. Точно, перед грозой. Лойда тянуло ко сну, возвращаться в жилье не хотелось, - не хотелось думать о друзьях. Пожалуй, он единственный, кто не видел ничего радостного в сражении бок обок с товарищами, - так считай, гибнешь сам, за себя только и отвечаешь. А тут, - не дай Боже, - погибнут все, кто у тебя остались. Нет, - следовало найти новых знакомых, - мимолетных, незначительных, - проветриться и думать, думать поменьше. Он прихватил кой-какие лакомые кусочки из-за вчерашнего стола и понес их в стойла, к своему любимому Ларану, - взрослому Рабидаш, - что провел его через весь Целеборн сюда, в пекло сражения. Покемон, конечно снизошел к его приношению, хотя по всему видать, был сыт, - воротил мордой; значит хорошо кормят. Лойд улыбнулся, поправил на поясе свои короткие мечи и отправился вниз, по прямым, словно копья улицам, - поближе к воротам. Там он перебился парой слов со случайными Дефару, верховыми, - пошел дальше. Встречные, то глазели на него удивительно, то торжественно приветствовали, пожимая руку. Будучи уроженцем, совершенно иной земли, - выглядел Лойд на редкость странно, - синие джинсовые брюки, черная кожаная куртка, - грубая повязка на голове и удивительные сапоги, высокие, с многочисленной ладной шнуровкой. Тем не менее, всю свою сознательную жизнь, парень провел здесь. И теперь, уже, будучи молодым воином, а значит верноподданным государя, - был обязан тому служить. Правда, ни один правитель не прибыл в Анарион, на его защиту в роковой час, - правда и совсем не препятствовали тем полкам, что возжелали тут погибать. Лойд вытер нос, - насморк его не отпускал уже, который месяц. Курил он не трубку, а обычные сигареты, здесь, - большая редкость. Отвратный, противный дым возвращался в лицо, - парень поморщился, - но сигарету конечно не выбросил.
Потерял счет башням, мощеным проулкам, ровным копьям улиц и наконец, оказался у самой восточной стены, на главной улице, что кругом смыкалась вокруг города. Вокруг стояли старые серые обветренные каменные строения. Сквозь главные ворота, под клики толпы, втекала рать за ратью, - земли Велфариона послали своих сынов в грозный час на выручку. Прислали меньше, чем здесь надеялись, - конечно, - радовались от этого ничуть не меньше. Большая часть конные, были и пешие, вооруженные гигантскими двуручными мечами, закованные в прочную сталь доспеха, - легкие лучники в кожаной броне, - и многочисленный рабочий сброд из крестьян, вооруженный кто чем, шагали тесным строем, гордо держа головы. Последними вошли, горделивее всех, владетели Лоргантрона: синие стяги с изображением корабля и парящего Гуарадоса реяли над конной дружиной, - статные, сероглазые и светловолосые витязи, - они прошли с песней. Возгласы утихли, пыль улеглась, ветер затухал, - наступал закатный час, и багровое солнце скрылось за громадами Висдомиля. Вечерняя тень легла на Анарион, смешиваясь с наступающей чернотой грозовых туч востока. Лойд упал на скамейку, вытянув ноги вперед, - поднял взгляд и увидел грязное небо. Над Анарионом нависла дымная, пепельная туча и лишь чуть-чуть сквозь неё пробивался сумеречный свет. Только запад еще пламенел, и чернеющие стены цитадели, казалось, были осыпаны тлеющими углями, - точно при пожарище. Лойда передернуло.
Он вспотел и оголодал. Спустилась темная и душная беззвездная ночь, - а грозы так и не было. Тучи, словно цепные псы держались на привязи и не могли вырваться за реку. К вечерней трапезе, парень, конечно, опоздал, но поесть все-таки сумел. Лазарь смерил его равнодушным взглядом, - десятник стоял у входа, встречал ночь ароматом своего старого табака. Сун и Макрин уже спали на скамье, - прямо на балконе, - там было не так душно, - прохладный западный ветер приятно освежал сон. Висдомильцы, Кумал и Ольдрогунд уже давно спали в койках, - их широкие и длинные луки стояли, опираясь на стену, прямо у кроватей, - на всякий случай. Готовые, - колчаны были забиты стрелами, с синим оперением. Лойд промчался в центр, где на высоком круглом столике осталась недоеденная пища, - быстро плеснул из кувшина яблочного сока, нарезал хлеба, кинул на него колбасы и смачно разжевывал сие яство. Он был голоден, но елось отчего-то тяжело. В покое было темно, лишь ночник горел над входом, где озаренный сиянием застыл молчаливый Лазарь.
- Ночь короткая будет, - заговорил десятник. – Темнота навалилась беспроглядная, точно, чернильная лужа.
Лойд кивнул, прожевывая бутерброд:
- На рассвете, думаю, яснее станет. Пойдем, поглядим, чего делается.
- Рассвета, думаю, не будет больше. – мужчина затушил трубку, вытряхивая содержимое на ладонь. – Не увидим мы больше солнечного света, не увидим.
Рассвета, точнее просыпающегося солнца, действительно видно не было. Горели потухающие свечи, окна застила тусклая муть, и было душно, - по-настоящему – Сун приходилось даже иногда «дышать ртом». Вот-вот, громыхнет. И всё, в комнате, словно выжидало первой вспышки молнии. Ела девушка мало, - ломоть хлеба, стакан молока – все. Соленого есть не могла, сахар был также ей против правил, - изнуренная болезнями и страшными пытками, держалась она на удивление крепко. И вот, она уже шагает рядом с друзьями по длинной улице, ведущей к городским стенам, - здесь дорога резко падала вниз. Ей, наверное, показалось, но макушкой головы она точно почувствовала влагу, - начинался дождь? Дошли они до казарм, где уже обо всем распорядились. Все, как один, облачились в броню Анарионского стража. Причудливый серый наряд, крепко сшитая кольчуга, с виду, гагатовая. Шлем с высоким венцом, плотно прилегал со всех сторон, был украшен в лобной части пятиконечной звездочкой. Панцирь - доспех, защищал грудь и спину, латные поножи, - все серые, но сверкающие словно серебро. Сталь хорошая, крепкая и надежная, - удар меча выдержит, - что и говорить о зубастых ртах нежити. Сун, Кумал и Ольдрогунд надели только кольчуги, - накинули на них сверху свои кожаные жилетки, подвязались ремнями, поплотнее. Все было бы хорошо, да только сумрак нагнетал уныние. Был это ни день, ни ночь, - темно и страшно, - черные тучи затягивали город, - цепные псы были спущены своим хозяином. Так и тянулся он, беспросветный день. От бессолнечного утра до вечера, - люди стояли на стенах, у ворот, - на улицах, - все в ожидании войны. Никто не решился выйти за стены, постоять там, спасаясь от удушья. Тяготели тучи, - дышалось очень тяжело, - вдыхаемый воздух теснил грудь, - хотелось спать. Высоко ползла на запад огромная чернота, пожирающая оставшийся свет, - люди боялись поднимать свои взгляды наверх.
Шестеро шагали по парапету, - диковинная компания. Уселись возле одной из бойниц, глядевшей прямо на восток. Был закатный час, - на стенах и в самом городе зажгли фонари, - наступала абсолютная ночь, - небо уже стало освещаться редкими вспышками молний, - осталось немного. Люди молча ждали встретить ужас. Лазарь сидел в чинном убранстве, совсем непривычном, - Сун осматривала себя словно со стороны. Макрин молчаливо глядела на город, - лучники с плато смотрели на восток, поставив перед собой свои «ружья». Лойд курил сигарету, медленно шагая взад и вперед. Шлемы пока не одевали, - и без того дышалось словно при пожаре.
- С ног падаю от безделья, - застонал парень, ерзая в холодных и совершенно неудобных доспехах. Некоторые сопровождали его улыбкой. – И вообще, что это вообще за темень такая, не воздух, - а месиво бурое. Устал ждать.
Внезапно, словно услышав его негодования, - небо вспыхнуло единой вспышкой, - стрела молнии разрезала воздух секундой, с востока вылетела она, - исполинским своим концом ударившись в вершину цитадели, - вспыхнуло черным пламенем знамя короля. Закричали люди, - Лойд выронил сигарету, замолкнув, - остальные осеклись на полуслове, оцепенели и глазами, наполненными ужасом и безумием уставились на восток, - там, в горах, в воздух устремился зеленый столб недоброго колдовского пламени, - бил он фонтаном, и тучи над ними расходились волнами с немыслимой скоростью. Сворачиваясь в спираль, огонь пробивал небо насквозь, - и тогда хлынул дождь. Был открыт новый гравур, а это означало только одно, - гибель всего живого вокруг и дальше, - встают мертвые, оживают черные создания, - сильные, свежие и готовые убивать солдаты некроманта, - это даже не подкрепление, - вот она армия, идущая на Анарион! Вот она, узрите её смертные! Ливень разгорался, - зеленые его капли разбивались об улицы крепости. Лазарь съежился, упал ничком и зарыдал словно ребенок, катаясь по полу. Макрин бросилась со стены, и разбилась насмерть, - безумный её крик разрезал слух Лойда, он рухнул на колени, закрыл уши руками, - вокруг кричали люди, и гибли от нахлынувшего безумия. Кумал и Ольдрогунд хладнокровно намокали под дождем, ощущая, как что-то звериное поселяется в их нутре, - как им хочется побежать, убивать, - но кровь предков не позволяла им поддаться этому наваждению, - и они лишь плотнее сжимали свои луки. Сун прижалась спиной к стене, - плакала, - но не так, как остальные, - не успев удержать подругу, теперь она тонула в отчаянии. Выглянула меж зубцов стены, - столб зеленого пламени все сильнее и сильнее бил в небосвод, - ливень тяжелел.
Цитадель, на вершине холма, охватил пожар и там ничком падали люди, в безумстве бросаясь в огонь, - они боялись жить, спасение было за чертой жизни, - вперед! Надо умереть, быстрее, быстрее – да, вот оно. И они гибли десятками, - люди посильнее, стараясь не слышать ничего, сжимались комком на улицах. Все ждали ливня, но никто не оказался к нему готовым. Лишь один человек в крепости, - казался абсолютно спокойным и собранным, - из цитадели мерно вышел Дайран Курудин, - без шляпы, словно смеясь, - подставил свою неприкрытую голову ужасающему ливню, - на лице его была безудержная усмешка…
- Люди, не бойтесь! – закричал он. – Это всего лишь дождь, - разве вы не видите?!
Он выставил руку вперед, посох его был направлен на восток, - сверкая и переливаясь в зеленым отблесках дождя, - разнеслась, нарастая новая молния и всей своей громадой врезалась в навершие посоха, - время словно замедлилось. Средь медленно падающих капель, Курудин стоял, будто в сухом вакууме, окруженный стеной ливня, - и дождь над ним, задыхаясь, словно затравленный зверек, - исчезал. Пронизанный светом и энергией молнии, элтир только оскалился, отмахиваясь от жалкой попытки победить себя, - время вернулось на место. Дождь внезапно и резко рухнул на город единой лавиной, потоком и, - прекратился. Промокший до нитки, - Дайран чуть улыбнулся и спокойно вернулся обратно, - пожар следовало потушить немедленно.
Едва в сумраке, словно в насмешку прозвенел утренний колокол, как за мутным простором прибрежья, показали зеленые костры, - огоньки. Зеленый столб уже давно потух. Дождь прекратился, - духота исчезла, но легче от этого не стало. Прогремели фанфары, - теперь уже печально, - пришли вести с рубежей, - враг наступает. Тревожные возгласы караульных призвали к оружию всех ратников города. Во мгле разнесся глухой грохот, - враг преодолел последний рубеж, начал переправу. Возгласы и рыдания все еще бродили по улицам, женщины, старики и редкие дети прятались в подвалах и подземельях крепости, - все, кто мог держать в руках оружие, уже спешили к стенам, - ужас и тревога нависли над городом свинцовым предрассветным небом, - зеленые костры за туманом нагоняли дремоту. Многие люди, завидев этот мертвый свет, срывались с мест и бежали прочь от стен, - подальше, забиваясь в глубины переулков. А вдалеке, на переправе, быстро навели мосты, и целый день по ним шли войска некроманта. Наконец, к наступлению ночи все было готово для приступа, - и тогда из цитадели, с вершины холма, к стенам мерно зашагал строй Элтиров, во главе с Курудином. Правда, стоял он не впереди, а сбоку от общей шеренги. И стоило им пройти, как у людей в сердцах появлялась надежда, - они прекращали свой побег прочь от стен и вместе с мастерами волны взошли на стену, гордо устремив взоры в лицо наступающему ужасу.
